Любовь – оружию под стать

Мне не хватает миллионов братьев,
Что сгинули в Египте без следа,
Что вместо веры выбрали проклятье.
В кромешной тьме не отыскать следа.
С.Т.Кунина

Мой первый учитель, рав Йосиф Шугерман, научил меня одной мудрости: всегда говорить о евреях слово «мы», вне зависимости от времени и других факторов. Я долго так и делал. Потом стал варьировать.  Вспомнил его совет, получив в газете «Еврейский мир» реакцию на свою статью. И, хотя в статье не было ни слова, которое могло кого-либо обидеть, я хочу ответить.

Не знаю, что могло заставить подумать, что я смотрю на людей сверху вниз. На торреадора я вроде бы не тяну: кипу не снимаю, но перед носом ни у кого не размахиваю. Да и статус в религиозной среде у меня никакой. Пишу в основном для людей без кип и, вполне допускаю, даже без пятой графы. Да и вообще, учителей жизни и без меня хватит.

Почему я пишу? Денег  этим не зарабатываю. Авторитета в своей среде тоже. Просто – люблю я своих читателей. А тех, что без кипы, тем более. Им я больше могу дать.

Опять ошибся. Назвал слово «им», а хотел «нам». С болью привожу письмо. «Чем больше я слушаю праведные речи, тем больше я ненавижу религию. Религиозная война, которая никогда не утихнет, самая страшная из войн. Когда я вижу человека в кипе, я понимаю, что у него свой мир, он мне не ровня. Он впереди меня в очереди на хорошее место после смерти. Он не может уважать меня, безкипного, а должен уважать его и его веру. Конечно, надо хранить традиции, обряды — это просто красиво, но жить в этом цирке противно».

Я понимаю, что это – не обо мне. И даже вообще ни о ком персонально. Просто человеку некомфортно в жизни. Он сердится – и ищет, кому бы адресовать, переслать своё недовольство. Может быть, даже своё сожаление о том, что он сам не стоит «в очереди на хорошее место после смерти». И – на осмысленное существование при жизни?

Удивительно, насколько в «светском мире» распространено представление, что «религиозные нас всех презирают и ни во что не ставят»! На самом деле, если у человека в кипе такое отношение и встретишь, то почти гарантия, что это – неофит, лишь недавно начавший возвращение к еврейству. Такие, как известно, бывают «святее римского Папы». Постепенно у них это проходит, вместе с другими комплексами от «светского мировоззрения». Просто потому, что человек Торы, который не любит и не уважает других людей – это не человек Торы.

В качестве примера того, как нужно вести себя со светскими людьми, привожу статью из сайта toldot.ru

«Когда сидели мы у котла с мясом» (16:3). Как-то раз гаон рав Йосеф Дов Соловейчик, автор книги Бейт Леви, увидел одного из богатых жителей города сидящим в ресторане и готовящемся к приему пищи. Когда рав подошёл поближе, он содрогнулся, увидев, что на тарелке перед этим евреем лежит большой кусок свинины и тот собирается его есть.

Подошёл к нему рав Йосеф и говорит: «Приятного аппетита». Тот обернулся, чтобы посмотреть, кто это произнёс – и остолбенел, увидев рядом с собой известного гаона, главного раввина города, который в добавок снова сказал ему: «Приятного аппетита». Богач подумал, что рав желает ему приятного аппетита перед едой и, хотя он сильно устыдился, всё же решил превратить свой стыд в оружие. Он обратился к раву и произнес: «Господин, не стоит мне льстить. Уверен, Вы хотите попросить у меня денежные пожертвования и поэтому желаете мне приятного аппетита, несмотря на то, что я собираюсь есть свинину».

Но рав ответил ему: «Ошибаешься, я никогда не стал бы льстить грешнику вроде тебя. Однако знай, что бывает два вида грешников: один нарушает запрет “из-за аппетита”, а другой — чтобы разгневать Творца. Первый случай более легкий, поскольку человек совершает грех из-за того, что его побудило вожделение. Быть может, он просто не смог преодолеть его. Но тот, кто грешит не из-за вожделения, а чтобы разгневать Творца, несет на себе гораздо более тяжкую вину. Видя, как ты готовишься к трапезе, я понял, что ты делаешь это, чтобы разгневать Всевышнего. Поэтому я посоветовал тебе уменьшить тяжесть греха и сделать это хотя бы “с аппетитом”, то есть ради своего вожделения».

Рассказчики сообщают, что эти слова так глубоко проникли в сердце богатого еврея, что он не только ушёл из ресторана, отказавшись от еды, но и изменил весь свой образ жизни, вернувшись к Б-гу.

Это учит нас тому, что нельзя отчаиваться ни в одном еврее, даже в таком, у которого к горлу уже приставлен меч греха, и который хочет сделать то, что большинство евреев считает мерзким и отвратительным.

Даже такой еврей, слыша, что главный раввин города желает ему добра и хочет спасти его от наказания, помогая перейти от тяжелого греха к более легкому – принимает его слова и примиряется с Творцом. Это важный урок для наших современников о том, как нужно относиться к нашим братьям, не удостоившимся отведать сладкий вкус исполнения заповедей (Бархи Нафши).

Сам я, к сожалению, так пока не научился.

Но вернусь к рекомендации рава Шугермана. К  тому, что он учил меня всегда называть евреев словом «мы». Это великая мудрость – но, как говорил царь Шломо, мудрость увеличивает печаль. Мало мне своих проблем, так еще много лет переживаю о 4/5 еврейского народа, оставшихся навечно в Египте!

И цифра постоянно повторяется. Во всех поколениях. А ведь это были люди – не нам чета. Все говорили на родном языке, ходили в еврейской одежде, не было доносчиков и развратников. Что им не хватало? Какой-то мелочи. Веры в Б-га.

Впрочем, оставшиеся 20% тоже были идолопоклонниками. Не зря ангел  Египта требовал их утопить. Ведь Торы у них не было, заповедей тоже.

Я 22 года учу Пятикнижие. Не помню, чтобы меня так растрогал комментарий Торы, как вот этот, приведённый на сайте  evrei.com.  Ещё бы, для всех групп евреев, потерявшихся за нашу историю, например: десяти «потерянных» колен, поколению погибших в пустыне, Холокосте и т.д. –  есть надежда, что мы ещё встретимся!

Спорят мудрецы, пророки, но надежда есть. Про 4/5 погибших в Египте я допытывался у учителя. Он говорит, что не читал подобные комментарии. А, как известно, надежда умирает последней.

Вот, наконец, этот комментарий.

В нашей недельной главе Тора продолжает рассказывать об Исходе евреев из Египта. В тексте читаем: «И направил Всевышний народ в обход, через пустыню к Тростниковому морю, и вооруженными (снабженными всем нужным для боя и перехода) вышли сыны Израиля из земли египетской» (Шемот, гл. 13, ст. 18).

Употребленное в оригинале данного отрывка слово хамушим, которое мы здесь переводим как «вооружённые», ассоциируется и со словом хамеш, что в переводе означает «пять».

В своем комментарии к нашей недельной главе Йонатан бен Узиэль (Учитель Мишны, 1-й век) пишет, что у каждого взрослого было на попечении по пять воспитанников. Причём все сыны Израиля, и стар и млад — были в этом равны.

Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) открывает в слове «хамушим» ещё одну грань Истины и даёт комментарию Йонатана бен Узиэля дополнительное разъяснение.

Только пятая часть сынов Израиля, — отмечает он, — вышла из Египта. Четыре пятых — не пожелали покидать насиженные места. Они умерли и были похоронены во время наказания тьмой.

Очевидно, что все умершие были взрослыми людьми, способными нести ответственность за свои поступки. Возникает вопрос — что стало с их несовершеннолетними детьми?

Понятно, что маленькие дети ни в чём не провинились и не были наказаны. Но и в Египте они не остались. Ведь евреи даже скот свой не оставили египтянам. Как сказано: «Даже копыта не осталось» (Шемот, гл. 10, ст. 26).

Выходит, сироты были распределены между семьями, покидавшими Египет. Поскольку из Египта вышла одна пятая взрослого еврейского населения, а четыре пятых умерли — значит, каждая еврейская семья взяла себе на воспитание детей из четырех семей.

И так нужно понимать комментарий Йонатана бен Узиэля: у каждого мужчины, вышедшего из Египта, было на попечении пять групп воспитанников — собственные дети и дети из четырех семей, родители которых умерли в Египте

Таргум Иерушалми (иерусалимский перевод Торы на арамейский) указывает, что слово хамушим в нашем фрагменте означает — «вооруженные», «оснащенные». Но только — в переносном смысле: «Вооруженные добрыми делами вышли сыны Израиля из земли Египетской».

Возникает вопрос: какими добрыми делами были «вооружены» евреи накануне выхода из Египта?

В Танахе в иносказательной форме так характеризуется еврейский народ в этот день: «Но ты была нага и не покрыта» (книга пророка Йехезкеля, гл. 16, ст. 7).

То есть — не защищена заповедями и не покрыта добрыми делами.

Всевышний увидел, что ко времени освобождения сынов Израиля у них нет никаких заслуг. Тогда Он дал им две заповеди – пасхальное приношение и обрезание.

Так о каких же добрых делах говорится в Таргум Иерушалми?

Раньше существовал обычай (возможно, в какой-то мере он сохранился и в наши дни): обеспеченные семьи, отправляясь в короткую поездку, скажем, за город, брали с собой и ребенка из бедной семьи или сироту — чтобы он увидел что-то хорошее в своей беспросветной жизни. Это считалось благим поступком, проявлением милосердия. Но если обеспеченные люди отправлялись в далекое путешествие, на длительный срок, посторонних с собой обычно не брали.

В Торе подчеркивается, что Всевышний направил сынов Израиля через пустыню к Тростниковому морю, в далекий путь. Но, несмотря на это, они вышли — «хамушим». Те, кто вышел из Египта (а это была, как сказано выше, лишь одна пятая часть от общей численности евреев в Египте), взяли с собой сирот — детей своих покойных братьев, которых было в четыре раза больше, чем их родных детей.

Таким образом, Тора показывает, что сыны Израиля не «нагими» покинули Египет. Они были облачены в милосердие и добрые дела.

В Танахе об этом написано: «Я помню о благосклонности ко Мне в юности твоей, о любви твоей, когда ты была невестою, как шла ты за Мною по пустыне, по земле незасеянной» (книга пророка Йермияhу, гл. 2, ст. 2).

Так евреи продемонстрировали не только полное доверие Всевышнему, но и упование на Его благосклонность к ним. Отправляясь по Его наказу в пустыню, они и сами проявили милосердие к сиротам, взяв их с собой на «землю незасеянную», хотя и не знали, хватит ли там пропитания на всех. И это было не только милосердие к детям, но также и милосердие к их покойным родителям, которые не захотели покидать Египет.

Действительно – подумаем, как могли они (мы!) решиться взять в путь, кроме своих детей, еще и детей «злодеев»? А вдруг у них плохие гены и они испортят их собственных детей? И кто сказал, что в пустыню можно тащить свору детей предателей, что всем хватит еды?!

Возможно, сила любви к своим братьям оказалась сильнее. Возможно, к погибшим ещё вернется будущий мир. Ведь у них выросли дети. У детей дети. И может быть, даже я смогу что-то сделать их потомкам. Значит, надежда ещё жива.

Любовь к своим братьям была, есть и будет основным оружием еврейского народа. И когда оно в порядке, то рассекаются моря, отступают и бегут враги. Мы выходим, выходим, выходим из очередного Египта. Братья, проверьте оружие.

Теперь хочу рассказать историю из своей жизни. Весной мне позвонили из Тбилиси, перед праздником Песах. Сказали, что в больнице находится моя двоюродная сестра. Попросили, чтобы я связался с её дочкой. Она врач по профессии, но в Израиле не нашла работу по специальности.  Я позвонил ей, но она не отвечала. Я позвонил её брату. Но у меня возник вопрос, который я  не мог спросить своего раввина, так как он был занят. Мой племянник – светский еврей. Естественно, он вылетит в Тбилиси – и получается, я служу причиной, что светский еврей нарушит еврейские законы. То есть вылетит в праздник. Я принял решение , что нахождение в тбилисской больнице, плюс  то, что сестра немолодая, соответствует закону: «опасность для жизни отодвигает Шабат». Кстати, так и оказалось.

Кто-то уверял меня, что я всё перепутал и позвонил не туда.  Но я ответил, что  если опасность для жизни отодвигает Шабат, то всё остальное тем более.

Любовь – оружию под стать,

За саблю держимся вдвоем:

Причем один за рукоять,

Ну а другой за острие.

…

Любовь стараясь удержать,

За саблю тянем мы вдвоем:

Один к себе – за рукоять,

Другой к себе – за острие.

(Евгений Агранович)