Сапожник Лейбеле
Преодолевать преграды в соблюдении заповедей молитвой и раскаянием, забыв про силу и крики - высочайшее умение!
Это было в пасхальную ночь. Вокруг стола великого праведника рабби Аарона из Карлина сидели хасиды в волнении и священном трепете. Стоит рассказать о той великой радости и воодушевлении, которые отличали пасхальную трапезу одного из величайших цадиков (праведников).
Рабби Аарон, блаженной памяти, проводил эту трапезу в соответствии с указаниями святого Ари, и хасиды всегда чувствовали себя так, словно попали в иной мир, как будто сами в этот момент присутствовали при исходе из Египта и лицезрели великие чудеса и тайны.
И вдруг хасиды увидели, что рабби Аарон приумолк, закрыв глаза, как будто всматривается в нечто, сокрытое от прочих. Хасиды тоже замолкли и ждали, пока учитель вернется в этот мир. В конце концов рабби Аарон очнулся, на губах его играла улыбка — казалось, его очень порадовало увиденное.
Спросили его хасиды: «Учитель, скажи нам, что ты увидел и отчего улыбаешься и радуешься?» Снова улыбнулся рабби Аарон и промолвил: «Вы, наверное, думаете, что во всем мире нет другой такой пасхальной трапезы, как наша, правда? Но знайте, что наша трапеза, со всей ее святостью, весьма далека от святости трапезы, которую сейчас проводит сапожник Лейбеле. От его трапезы на небесах поднялся безмерный шум, ибо доставляет она Всевышнему величайшее удовольствие».
— «Сапожник Лейбеле?! — удивились хасиды. — Мы не презираем, Боже упаси, никакого еврея, и пасхальная трапеза у любого еврея — это дело великое и важное, но ведь Лейбеле человек простой. Что уж такого особенного в его пасхальной трапезе, что она выше трапезы великого рабби Аарона?» «Пойдите к нему домой и посмотрите сами», — сказал им рабби, и все хасиды пошли к сапожнику Лейбеле посмотреть, какую такую особую трапезу проводит этот бедный сапожник, что их учитель пришел в восторг и изумление, а на небесах поднялся великий шум. Подойдя к дому Лейбеле, хасиды встали у окна и заглянули внутрь..png)
И открылась им такая картина. Лейбеле, который еще и не приступил к трапезе, стоит перед своей женой с подносом мацойи говорит: «Жена моя дорогая, свет очей моих, давай проведем эту пасхальную трапезу в мире, согласии и радости, ведь это всего раз в году, это великая ночь, которую жаль было бы пропустить». Жена, вся красная от гнева, хватает у него поднос и вопит: «Нет! Не будет у тебя пасхальной трапезы!» «Дорогая жена, — отвечает ей Лейбеле мягко и нежно, совершенно не сердясь, — я слышал слова твои. Я хочу, чтобы ты знала, что нет другой такой женщины в целом мире, и я каждый день благодарю Всевышнего, что он дал мне тебя. Пожалуйста, пойдем к праздничному столу и приступим к трапезе, это ведь жаль пропускать, ведь как проведешь пасхальную ночь, так и будешь жить весь год. Это великая ночь, в нее Господь открывается, как не открывается весь год».
«Я сказала тебе, не будет сегодня никакой трапезы!» — кричит жена в ярости и забирает поднос на кухню.
Лейбеле тогда тихонько произносит такую молитву: «Владыка мира, да славится имя Твое, благодарю Тебя за все помехи, ибо все — от Тебя. Смилуйся надо мною и над моей женой, Владыка мира, и пусть я удостоюсь провести пасхальную трапезу. Я знаю, что это Ты не даешь мне провести трапезу, а не жена. Прости меня, сжалься надо мною, Владыка мира».
Жена же, возвращаясь с кухни, кричит на него: «Ну что ты смотришь на меня, ты только и знаешь, что огорчать меня. Какой же дурой я была, что вышла за тебя замуж!»
Тогда Лейбеле с любовью обращается к жене: «Моя дорогая жена, ты даже не представляешь себе, до чего я люблю тебя, ты — это лучшее, что у меня есть в жизни. Что же тебя огорчает? Скажи мне, я сделаю все, чтобы порадовать тебя, куплю тебе все, что хочешь, лишь позволь мне, пожалуйста, провести пасхальную трапезу. Ведь тот, кто больше расскажет об исходе из Египта, достоин похвалы, а время идет. Иди сюда, душа моя, проведем вместе трапезу и будем радоваться в праздник».
Идет Лейбеле на кухню, чтобы принести поднос с мацой, а на ходу молится: «Господи благословенный, удостой меня понять, что это лишь испытание, перед которым Ты меня ставишь. А ведь главное испытание — посмотреть, рассержусь ли я, так помоги мне не сердиться, помоги мне преодолеть гнев и дай мне силы понять, что даже если я не проведу пасхальную трапезу, главное — чтобы я не рассердился. И помоги мне укрепиться в радости, даже если я и не проведу трапезу. Помоги мне постичь: все, чего Ты хочешь от меня, — это лишь укрепиться в вере, что это Ты мешаешь мне, и не сердиться, и не унывать нисколько, а лишь пребывать в радости, что я выполняю волю Твою. И верую я, что это Ты мешаешь мне провести трапезу, и нисколько не сержусь, нисколько не унываю».
Приносит Лейбеле поднос и ставит его на стол. Но жена хватает поднос, относит его снова на кухню и вопит: «Я же говорила тебе — не будет никакой трапезы, бандит! Я тебе покажу, кто в доме хозяин, ты только и знаешь, как злить меня».
Но Лейбеле без всякого гнева отвечает ей, пытаясь умилостивить: «Как же я тебя понимаю, драгоценная жена, как я понимаю твой великий гнев. Ведь я так тебя люблю! И как же мне больно от твоих страданий. Я сам виноват в твоем недовольстве, и я обещаю, что отныне буду поступать с тобой только хорошо. Пойдем, проведем трапезу, ведь скоро уже полночь, и мы не сможем съесть последний кусочек, который полагается есть до полуночи». И возносит он молитву Господу: «Владыка мира, дай мне разумение, дай мне понимание, что нет ничего, помимо Тебя, и это Твоя воля, чтобы я сейчас выдерживал испытание веры. Я думал, что мое служение в том, чтобы провести пасхальную трапезу, но вижу я, что Ты хочешь от меня другого служения, — чтобы выдержал я испытание с верой, не гневался и не огорчался. Смилуйся надо мной и дай мне понять, что подавить гнев важнее, чем провести трапезу, и главное — не умалить веры и не рассердиться, не впасть в грех по отношению к другому человеку. Ведь если я обижу жену, не дай Бог, никакое раскаяние не поможет, пока она не простит меня от всего сердца. Смилуйся надо мной, научи меня и дай мне слова, чтобы умиротворить жену, чтобы смягчилось сердце ее и ушли от нее раздражение и гнев. Помоги мне порадовать ее и провести пасхальную трапезу». И такая сцена продолжается шесть часов! Лейбеле ублажает жену словами любви и молится Господу со слезами на глазах, а жена его кричит и ругается. Вдруг — без всякой видимой причины — ее настроение резко меняется! Она становится веселой и радостно торопит мужа, чтобы он, наконец, начал пасхальную трапезу. Садится наш Лейбеле за стол, а его жена подносит различные кушанья и прислуживает ему с любовью и в великой радости.
А нужно сказать, что уже не так много времени остается до рассвета, и Лейбеле с женой вынуждены за трапезой поспешать. Они проглатывают мацу и выпивают залпом положенные четыре бокала вина, читают агаду в спешке, проглатывая слова. Когда трапеза заканчивается, супруги откидываются на спинки стульев — усталые, но довольные.
Хасиды, наблюдавшие за этой сценой, затаив дыхание, вздохнули свободно. Все хорошо, что хорошо кончается. По правде сказать, они уже не верили, что все закончится хорошо, они были уверены, что в какой-то момент Лейбеле потеряет терпение. Но теперь они поняли, что Лейбеле преподал им урок веры. Они признали также, что трапеза Лейбеле-сапожника, хотя и прошла в ужасной спешке, стоит десяти их собственных пасхальных трапез, проведенных спокойно и вдумчиво.
Ибо заповедь, исполненная без помех, несомненно, гораздо менее ценна, чем заповедь, ради соблюдения которой нужно преодолеть такие препятствия. Когда человеку удается преодолеть преграды в соблюдении заповедей посредством молитвы и раскаяния, не полагаясь на силу и крики, более того входя в положение противной стороны и проявляя по отношению к ней любовь и уважение — выше этого нет ничего. Лейбеле в эту ночь поднялся на такую высокую ступень в служении Господу, которой просто невозможно достичь, если все в порядке и нет никаких трудностей.
Из этой истории следует важный вывод: злиться и унывать, а тем более обидеть другого человека даже ради исполнения самой великой заповеди — категорически запрещено! Наши мудрецы называют такие случаи «исполнением заповеди посредством греха». Когда речь идет о таком грехе, как кража, всем ясно, что его нельзя совершать даже для исполнения заповеди. А когда говорят о гневе, унынии, унижении других людей и прочем, многие заблуждаются, думая, что эти грехи позволительны ради соблюдения заповеди.
Для заказа книги "Сад веры" рава Шалома Аруша нажмите здесь
напишите нам, что вы думаете о видео
Благодарю за ваш ответ!
комментарий будет опубликован после утверждения