Умань Рош аШана: Послесловие (2)

Для начала статьи, перейдите сюда

День, наполненный молитвами, размышлениями, встречами с друзьями и изучением Торы, пролетает незаметно. До Рош а-Шана остается последний день, который начинается в Умани очень рано: Слихот, перед Рош а-Шана занимают много времени. В Клойзе их начинают читать в три часа ночи. Несмотря на ранний час Клойз практически заполнен. Трудно найти свободное место.
 

Слихот "Зхор а-Брит" (Вспомни Свой Завет) – чрезвычайно мощная и проникновенная молитва – собирает тысячи людей. (Кстати, в канун Рош а-Шана в Клойзе можно увидеть "генералитет" еврейских общин Украины, которым тоже хочется прикоснуться к свету Праведника. Грустно, что некоторые из этих людей удерживают своих прихожан, отговаривая их ехать в Умань на Рош а-Шана. Понимаю, что у них есть свои соображения, но я до сих пор не могу простить своему первому раввину, который сделал для меня много хорошего, что он не дал мне в свое время поехать в Умань на Рош а-Шана. Но не будем о грустном).

Когда раби Нахман еще находился физически в нашем мире, в канун Рош а-Шана он беседовал наедине с каждым из своих последователей. Беседа занимала несколько минут. Человек исповедовался перед Цадиком (за этот обычай бреславцев прозвали "видуйниками" – от слова видуй – исповедь) и получал от него наставления. Этот обычай сохранился и после того, как раби Нахман ушел из этого мира, поскольку он сказал перед кончиной, что его душа будет постоянно находиться у места его погребения.

То, что происходит в Умани в канун Рош а-Шана, невозможно передать словами. Можно прочитать десятки книг о том, что такое раскаяние. Но увидеть это воочию можно только в Умани. Я не говорю сейчас о людях утонченной духовности: слезы раскаяния на их лицах можно увидеть в Дни Трепета в Хевроне или в Мироне, и в любом другом месте. Меня потрясают те, глядя на которых я никогда не сказал бы, что они способны плакать.

Это невозможно объяснить, но у раби Нахмана рыдают практически все. Один известный американский миллионер пожертвовал на развитие еврейской Умани и на паломничество к раби Нахману немаленькие деньги, после того, как неожиданно для себя, оказавшись на Цийоне, он расплакался, как ребенок. А американские миллионеры, как известно, зря денег не тратят…

Еще один обычай кануна Рош а-Шана – Всемирный Тикун а-Клали. Перед полднем на Цийоне и в его окрестностях собираются десятки тысяч людей (помимо многих тысяч, которые присоединяются к нам виртуально) и произносят вместе десять избранных псалмов, открытых раби Нахманом. Возможно, – это самая сильная из молитв, произносимых в Умани. Когда заканчивается Тикун а-клали, мы просим о смягчении и отмене суровых предопределений Небесных Судов и о раскрытии в мире Царства Творца.

В этот раз меня поразил один маленький эпизод. После окончания "Тикуна" все, как правило, спешат выйти из поста[1].  Я обратил внимание на парня в вязаной кипе с длинными пейсами, который, в отличие от остальных, никуда не спешил. Он задумчиво перебирал аккорды на своей гитаре, казалось бы, пытаясь подобрать таинственную мелодию Десяти псалмов…

День пролетает стремительно, и вот до Роша-Шана остаются считанные минуты. Хазан заканчивает повторение Минхи (предвечерней молитвы). Мы переговариваемся с товарищем по-русски, пытаясь найти место на балконе "Клойза" (внутри все настолько "плотно", что нет никаких шансов даже стоять). Неожиданно ко мне обратился незнакомый человек:

– Здравствуйте, меня зовут Станислав. Вы говорите по-русски? Скажите, где можно найти молитву, которую вы произносите? Я тоже хочу молиться вместе со всеми!

– Это правильно, Станислав! В эти минуты наступает Рош а-Шана – день, когда Всевышний судит все Творение и каждого из нас. В этот день мы просим в молитве:
 

"Внуши страх перед Тобою всем созданиям Твоим
И трепет перед Тобою – всем, Тобой сотворенным.
И убоятся Тебя все создания,
И падут ниц перед Тобою все сотворенные,
И составят все единый союз,
Чтобы выполнять волю Твою всем сердцем".

Мы взываем к Творцу:
 

"Пусть знает все содеянное, что Ты его сотворил,
И постигнет всякое создание, что Ты его создал,
И скажет всякий, у кого в ноздрях дыхание жизни:
Господь, Бог Израиля – Царь,
И Его царство властно над всем".

Придет день, и весь мир услышит тот призыв, который услышал Станислав. В дни Рош а-Шана мы сделаем все, чтобы приблизить этот день.

Можно еще много писать о молитвах Рош а-Шана, продолжающихся почти без перерыва оба дня этого грозного Праздника, о трепете перед Небесным Судом и чувстве облегчения, которое приходит после трубления в шофар, о хороводах после Ташлиха[2] и радостных танцах на исходе Субботы, о душевных разговорах с друзьями и совершенно незнакомыми людьми…

В этом году сразу после окончания Рош а-Шана наступила Суббота. В "Клойзе" царит неописуемое воодушевление и радость. Традиционную мелодию "Леха доди" сменяют мелодии молитв "Рош а-Шана". Им на смену приходят знаменитые бреславские напевы.
 

Тысячи людей – ашкеназы и сефарды, харедим и баалей тшува, поют в едином порыве:
 

"Рабейну цаак бе коль гадоль:
Эйн шум йеуш ба олам клаль!"

(Раби Нахман прокричал в великом воодушевлении:
Нет в мире никакого отчаяния!)
 

Год начинается с радости. Раби Нахман говорит (Ликутей Моаран, II,10), что благодаря радости выходят из галута (изгнания). Заканчивается Рош а-Шана, и десятки тысяч посланников Цадика разъезжаются из Умани по всему миру, чтобы приблизить Освобождение.