Место женщины

 Место женщины
 
Индустриальное общество требовало, чтобы на него трудились все – кто по бедности, кто из-за карьеры. Детей перебрасывали из яслей в детские сады, все больше прерывая связь с родным домом. Их все время "отучали" – от рук, от груди, от ауры надежности и любви, которую дает контакт с мамой.

 
Одно из писем Ребе побудило меня заняться поисками. Замужняя женщина отправила ему письмо, где спрашивает, стоит ли ей устроиться графикаит. Ребе ответил примерно так: "Да. Но ни в коем случае не говорите "я – графикаит". Вы – мама. Это ваша специальность, ваш главный труд…"

Шира Ганс одевается как поселенки – косынка, длинное платье с бахромой, только вместо рюкзака с оранжевой лентой, через плечо переброшен "слинг" – четырехметровая полоса дорогой, прочной и пластичной ткани, благодаря которой из-за маминой спины спокойно поглядывает на мир полугодовалый Йонтатн.

Неплохой антураж для выпускницы университета по классу фортепьяно и отличницы офицерских курсов… Сейчас, пожалуй, нужно выстроить факты по временной шкале. Итак: Шира росла в городе Комсомольск на Украине, а потом вместе с родителями-музыкантами приехала на Святую Землю. Знаний об идишкайт, кроме того, что "мы евреи", нуль.

– Мы сняли квартиру в Беер-Шеве. С самого первого дня в Израиле некошерная пища не появлялась в нашем доме. Папа с мамой дали мне понять, что в Эрец нужно вести себя по-другому. И люди вокруг тоже вели себя по-другому. Без всяких просьб с нашей стороны соседи принесли нам плиту, холодильник и прочие нужные вещи. Стук в дверь – папу зовут на миньян. Я увязалась за ним, одетая как все девчонки в моем возрасте. Сейчас вспоминаю – ужас! К чести молящихся нужно сказать, что они не стали охать-ахать, а только попросили, чтобы я стояла в женском отделении. Так вот оно и шло – иудаизм вприглядку. Уроки? В школе учительница вела Танах, сидя на столе в позе лотоса, и это, мягко говоря, не приближало…

– Ну, а море откуда взялось?

– После того, как получила диплом преподавателя музыки. ЦАХАЛ дал мне отсрочку, и теперь попросил вернуть долг. В ту пору я уже соблюдала многие заповеди, и строго говоря, могла бы отказаться. Но в каждом из нас сидит боязнь пропустить что-то главное. Мне вдруг захотелось стать моряком. Я поступила на офицерские курсы, заявив, правда, что хочу одеваться, как положено еврейской женщине.
Бедное начальство перерыло все склады в лагере Бака и, наконец, нашлась юбка защитного цвета. Практика на море, гонка по волнам на десантных катерах была для меня сплошным кейфом. Но в плавсостав меня не взяли. Я сидела в конторе, взывала по телефону к совести дезертиров, и уважения к мужчинам у меня от этого не прибавилось. Вдруг слышу обьявление, что на свете существуют "мидрашот", ешивы для девушек. При первой возможности я развязалась с армией и пошла учится в одну из них.

– Шира, тема семьи, материнства, всплывала на уроках?

– Почти на каждом. Но ненавязчиво. А безответственные заявления, которые мы делали, наши наставницы оставляли без внимания. Рабанит Шломит, с которой мы сидели над комментариями Раши, даже бровью не повела, когда я выдала мимоходом: "Вряд ли стоит идти замуж, мужчины нас не понимают!.." Их терпение принесло плоды. Через полгода я согласилась "выходить на шидух" – знакомство с молодым человеком с целью сватовства. И оказалось, ничего страшного!

Все спокойно, скромно, совсем не похоже на другие встречи подобного рода. После нескольких свиданий принимается решение, да или нет. У меня все время тянулось обоюдное "нет", что постепенно довело меня до точки кипения. В душе все время шли монологи: "Нужно переходить на другой уровень! Хватит учиться, нужно начинать жить! Я хочу создать свой дом!"

– То есть вам вдруг захотелось стать женой, мамой?

– Именно. Когда мне устроили встречу с Гиладом, через пять минут я уже знала: "Вот он, мой муж…"
Самое интересное, что наши желания совпадали. Мир сьехал вбок, весь горизонт заполняла моя первенка. Надо отдать должное интуиции мужа: он предвидел, что произойдет нечто подобное и еще до хупы поставил условие – он тоже входит в число наших детей… Через полгода, когда пришло время устраивать дочку в "паутон" и выходить на работу, я поняла, что ни за что, душа не позволяет. Муж отнесся к этому с пониманием. Мы посоветовались с нашим равом, и он подтвердил: да. матери лучше быть с ребенком, минимум до трех лет.

– Это и есть "естественное родительство", о котором все чаще говорят и пишут?

– Возможно. Люди вдруг открыли, что 20-й век их ограбил. Индустриальное общество требовало, чтобы на него трудились все – кто по бедности, кто из-за карьеры. Детей перебрасывали из яслей в детские сады, все больше прерывая связь с родным домом. Их все время "отучали" – от рук, от груди, от ауры надежности и любви, которую дает контакт с мамой.

Теперь происходит возврат. "Естественное родительство" – это не готовая доктрина, а, скорее, некое общее движение к собственному ребенку, когда его интересы ставятся выше, чем свободное время и личный успех. "Слинг", эластичный кусок ткани, которым малыша привязывают к маме, спереди или со спины, давал Яэль, а потом другим детям, ощущение постоянной связи со мной. И не требовалось ломать голову "качать – не качать". Я мою посуду или глажу белье, а ребенок покачивается, словно в животе у мамы.

– Как такой подход сочетается с путем Торы?

– Очень даже. Расставшись с высшими мирами, душа ребенка учится узнавать и принимать Всевышнего здесь, в материальном мире. Буквально с первых минут дитя должно чувствовать родительскую любовь и защиту. Тогда оно начнет доверять Творцу. Я думаю, что "возвращение к ребенку" это часть общего процесса тшувы, возвращения к религии. Не надо думать, что тшува – это только синагога и кашрут. Зоар именует мицвот "хорошими советами". Значит, тшува означает также возвращение к хорошим и радостным вещам. Малыш ткнулся лобиком тебе в губы – это счастье…

– Неужели все так плавно?

– Ну что вы! "Школа мам", если подходить серьезно, это постоянный экзамен, по новым, ни на что не похожим правилам. Раньше я старалась впихнуть в сутки как можно больше дел, довольно крупного масштаба. Теперь, подводя итог дня, я отмечала в памяти: сделала салат для мужа. 

Рассказала старшим девочкам отрывок из недельной главы Торы. И все. Но это у меня "все". А Яэль заметила, что я говорю на печенье другое благословение, не то. что на яблоко. А у Йонатана отложилось, что я кладу цдаку (он еще не знает, что это такое), непременно правой рукой. Там, где моя память фиксирует единицы информации, у детей счет идет на сотни. Так что интенсивность жизни не понизилась.

– Шира, а откуда деньги берутся? Вы же квартиру снимаете, еду надо покупать, обновки…

– Деньги берутся из стипендии мужа, который учится в ешиве, и из его зарплаты охранника. Родители, мои и его, помогают. Государство выплачивает пособие на каждого ребенка. Я готовлю обеды из свежих овощей и фруктов, что гораздо дешевле и полезней, чем полуфабрикаты. Кроме того, мне не мешает, что у нас в салоне стулья из пластика, а не кресла с полировкой. И еще: на вопрос родителей Гилада, живущих в Европе, "что вам привезти", я научилась отвечать "у нас есть все…"

– Почему вы, вместе с еще одной семьей, поселились на Масличной горе, среди арабов?

– Здесь должны жить евреи. Пусть мы будем первыми. В нашу машину, или в нас самих иногда летят камни, а целиться они умеют. Но я знаю, что каждый камень несет ангел Б-га, и если Всевышний не захочет, зло нас не достанет. Поэтому я спокойно иду по улице – две старших по бокам, самая младшая в коляске, сын за спиною. Сейчас идет урок. От арабов – косые взгляды. От меня – убежденность, что мы приехали в Эрец, не для того, чтобы бояться. Какая же я мать, если не сумею научить этому без всяких слов?..
 
http://ezrahovkin.livejournal.com/