Младший брат

Младший брат

Ради войн и ради мира,

Ради радости своей

Мать вспоила и вскормила

Двух высоких сыновей.

Александр Прокофьев

Ситуация, о которой я хочу вам рассказать, касается отношений двух братьев, Моше и Аарона. А также меня и моего младшего брата Ариэля. Я вдруг заметил, что не случайно его имя тоже начинается с буквы А (алеф на иврите), а моё – с буквы М (мем). Да и фамилия наша: Левины намекает на происхождение от левитов. Не примите это за манию величия, но в нашей судьбе немало общего с ними,- как, впрочем, и в судьбах многих других евреев.

Моше призван, чтобы спасти еврейский народ. Всевышний приводит ему всевозможные доводы, чтобы склонить к выполнению этой миссии. Доказывает, что только он сможет это сделать. Моше заикается, скромничает, отказывается. Предпочитает пасти овец.

Так и мне, преодолеть свою природную застенчивость было совсем не легко. И если бы 10 лет тому назад в голосе моей матери я не услышал столько горечи и чувства вины за судьбу «неудачника-сына», который и гроссмейстером по шахматам не стал, и работу потерял (в отличие от младшего брата, всеми уважаемого Главного Раввина Грузии),- то мне бы даже в голову не пришло писать книги и песни. Правда, с Моше Всевышний заговорил голосом его отца, но не думаю, что тут большая разница.

Всевышний продолжал разговор со мной через моего рава, который, несомненно вдохновленный Святым духом, направил меня к единственному человеку на Земле, желавшему и способному помочь мне в выполнении своей миссии – Хаиму Коэну. И так до сих пор – стоит моей природной лени или страху перед множеством людских глаз взять надо мной верх, Он снова и снова подсылает своих посланцев, возвращающих меня на Его дорогу.

Рассмотрим чуть внимательней ситуацию лидеров еврейского народа. Первичная причина, по которой Моше отказывался идти спасать евреев – боязнь обидеть брата, общепризнанного пророка и руководителя евреев.

Что это? Нежелание выполнить приказ, переченье Всезнающему – или испытание, которым Творец проверяет его душу на искренность? Безраздельная власть, которая в будущем сосредоточится в руках Моше, должна будет сочетаться с невероятной любовью к людям. В первую очередь, конечно, к брату. А к кому ещё? Родители уже ушли, жена и дети надолго останутся в далёком и безопасном Мидьяне… И вот Моше спорит даже с Б-гом, поскольку считает, что если он обидит брата, это приведет к конфликту между ними и сделает невозможным выполнение каждым из них своей миссии.

И тогда Всевышний заверяет Моше, что брат не только не станет завидовать ему (то есть считать, что «Боливар не вынесет двоих»), но обрадуется его успехам. Кстати, сомнений в том, что мой брат радуется моим успехам, у меня никогда не возникало. Поэтому, хотя непосредственно с Б-гом мне нередко приходилось беседовать через посредников, подобных возражений я равам никогда не выдвигал.

И всё-таки Моше продолжает отказываться, твердит, что он не оратор, евреи ему не поверят. Абсолютно логично – его, некогда популярного юного принца, за столько десятилетий в Египте совершенно забыли. Тогда Всевышний предлагает: «Я скажу Аарону – и он пойдет к тебе переводчиком!». После этих слов Моше моментально согласился. Как будто не было недели беспрерывного спора!

Почему? Потому, что если общепризнанный лидер готов пойти переводчиком к младшему брату, то все поймут, что это ему приказал Всевышний.

Тут у меня с братом, хотя ссоры никогда не было, осталось недопонимание. Не то, чтобы я когда-либо надеялся видеть его своим помощником, но мне просто хотелось, чтобы он больше помогал мне выполнять мою задачу. Брат отнекивался тем, что, если между нами возникнут служебные отношения, это может ослабить братские. Кроме того, будет много лишних разговоров.

А как же, обязательно. Мой друг и редактор Арье Юдасин рассказывал, что несколько раз выслушивал обвинение: и словом он не владеет, и сказать ему, «фанату пейсатому», толком нечего, а печатает его глупости в «Еврейском мире» редактор, рав Кацин, потому только, что они сваты, «мехутаним». И малозначащий факт, что сотрудничать с газетой он начал лет за 7 до породнения с редактором, в счёт никогда не идёт. У нас не отвертишься, вообще братья, с самого рождения! Сразу «всем станет ясно», что и петь я не умею, и слова еле связываю, а держит меня на плаву одна протекция.

И всё-таки меня не удовлетворяли объяснения Ариеля, я пришёл к раву за ответом: «Кто из нас прав?». Рав ещё до этого веско сказал мне, что даже если весь мир будет считать, что я должен прекратить свою работу – он приказывает мне её продолжать.

На мой вопрос рав удивленно спросил: «Какая тебе разница, кто из вас прав? Что это меняет? Вы братья, и вы должны жить в мире вне зависимости от того, кто из вас прав».

Так что вопрос пришлось отложить в долгий ящик и думать, что даже если брат ошибается, то это у него просто такой промах в рассчёте вариантов, а никакое не чувство соперничества.

Только недавно я понял, что мой брат, возможно, и на самом деле прав.

Аарон и Моше – два человека, способные подняться на вершину такой духовности, что Моше, не желая огорчать старшего брата, спорит даже со Всевышним. Аарон искренне счастлив от успехов Моше,- и всё-таки Всевышний не велит Моше: «Пойди, скажи сам своему брату, что Я приказал тебе быть его начальником». Он понимает, что это может испортить между ними отношения. Хотя бы бросить тень на них в самой глубине их душ.

Но почему Он не говорит моего брату, чтобы он стал мне больше помогать?

Недавно я понял и это. Наверное, потому, что мы должны влиять на разные группы людей. Он – на уже «оприходованных» евреев, которые хотя бы отчасти знают, кто они и зачем живут. А мне предстоит в основном говорить с евреями, которые об этом вовсе не догадываются.

Ну а даже если догадываются, то не представляют, что оно, еврейство, такое? И если бы брат начал мне энергично помогать – то это могло бы не только ухудшить наши отношения. Не только бросить тень «коррупции и семейственности» на мою деятельность. Но и заставить каждого из нас отчасти выполнять не свою функцию. А главный Менеджер, видимо, этого не хочет.