Милиционеры тоже плачут

 

В одном из рассказов я пошутил, что мытье посуды в моем доме помогает удачному замужеству. После этого многие девушки и даже некоторые ребята по­любили мою супругу странной любовью. Они уверяли, что не верят в приметы, но неожиданно даже самые черствые из них стремились помыть посуду после окон­чания субботних трапез.

 

Мира приехала из Ровно. Там она в течение пяти лет занималась бальными танцами. Высокая, стройная, черноглазая, она сохранила царственную походку. Зайдя к нам, она сразу обратилась ко мне:

– Меир, вы не подумайте, я как раз в приметы не верю, но другие девочки верят. Вам не стыдно их обманывать?

Мира, естественно, я шучу. Но ведь помогает!
Она вспыхнула:

Я просто очень люблю  вашу жену Шошану.

Кстати, это было абсолютной правдой, и она помогала моей супруге и до это­го. Я спросил у рава Эльяшива, что мне делать? Ведь я пошутил, а получилась ка­кая-то мистика. "Не разуверяй их, – сказал он, – во-первых, они тебе все равно не поверят. Человек верит в то, что хочет верить. Кроме того, посуда ведь чистая! А если серьезно – еврей за счет добрых дел может изменить свою судьбу. Твоя суп­руга помогает девочкам, так что все естественно".

Через два дня Миша из Одессы сделал Мире предложение. Еще через три ме­сяца состоялась свадьба. В субботу, предшествовавшую свадьбе, у нас был оче­редной праздник: подруги провожали Миру, желали ей счастья. Приехала мама Миры. Мне за несколько дней до этого события подарили сборник советских пе­сен. Я выбрал одну из них под названием "Взрослые дочери". Мне показалось, что я ее никогда до этого не слышал. Но оказалось, что музыка, на авторство кото­рой я претендовал, совпала с музыкой автора. Скорее всего, я когда-то слышал эту песню, но забыл. Я начал петь о взрослых дочерях, о том, как матери в детстве отводили от них печаль, дошел до строк: "Часто мужчины вас любят не строгими, замуж лишь строгих хотят". Увидел слезинки на лице ближайшей подруги Миры. То ли она поверила, что ей не суждено выйти замуж, то ли решила, что я намекаю именно на нее. Супруга тоже спросила, как не стыдно мне было обижать девушку. Но я не чувствовал за собой вины. Подошла Вика Левина, завуч школы:

У меня две студентки из Москвы плачут, просто заливаются.

А им что надо? Их я тоже обидел?

Да нет, они как раз строгие.

-Ты точно знаешь?

Да, у них бабушки еврейки, так они всю душу во внучек вложили. За ручку в институт водили.

Так чего же они плачут?

Маму вспомнили. Скучают, домой хотят.

 -Сколько им лет?

Одной двадцать, другой двадцать два.

Позови их!

Подошли две девушки, Малка и Рина. Малка попросила разрешения посмот­реть песенник. Вика не обманывала насчет бабушек: девушки знали содержание песенника наизусть. Рина мне понравилась больше. В разговоре выяснилось, что она два года проработала милиционером. В пятницу у жены из общежития ушла вожатая. Я спросил супругу по-грузински: "Берем?" Она ответила: "Делать нечего, рискнем". Она предложила Рине остаться вожатой, та сразу согласилась. Малка не хотела бросать подругу. (Через несколько месяцев "милиционер" вышла замуж и уехала работать в Москву, поближе к маме.) Я узнал, что в пятницу девочки зво­нили раву и просили разрешения вернуться в Москву. Он ответил, что если до конца субботы ничего не случится, то он разрешает. Теперь относительно Мал­ки. Она была обручена с парнем, но там были какие-то африканские страсти: они ссорились, мирились и снова ссорились. Наконец им посоветовали временно не встречаться. После окончания субботы я нашел ее в толпе девушек. Подозвал, дал подержать свечку Авдалы – это другая примета для скорого замужества, а потом тихо прошептал ей на ухо: "А сейчас быстро на кухню – мыть посуду". Малка поле­тела быстрее ветра. В тот же вечер позвонил Арье, ее жених, он сказал, что хотел извиниться за то, что они расстались, и сказал, что назначил день свадьбы. Потому что рав Ицхак Зильбер спросил: "Где эта девушка?" и сказал: "Не делай глупостей, лучше невесты ты не найдешь".

Вот и не верь теперь приметам! Хотя я сам в них абсолютно не верю.