Встреча (7)

 Рассказ о приближении к раби Нахману из Браслава через раби Исраэля Кардонера 

со слов раби Исраэля Бэра Одессера

В элуле я должен был ехать на свадьбу. Сказал я себе: «Что же будет теперь? Ведь ес­ли я поеду, больше не будет у меня возмож­ности встречаться с р. Исраэлем». И тут я дол­жен еще рассказать по поводу связи между на­ми. После того, что видел я такие препятст­вия, я опасался, может, не дай Б-г, «распа­дет­ся связка». И попросил я р. Исраэля за­клю­чить уговор между нами, наподобие того, как сделали Рут и Нооми, и не разлучаться друг с дру­гом ни в коем случае, и должны мы быть всег­да в одном городе и встречаться для бесед, учебы и служения Всевышнему. И это хранилось между нами в тайне. Сжали мы друг другу руки у могилы раби Акивы, где в тот день молились со слезами и с большим воодушевлением. Сказал я: «Сейчас время для уговора!». И в тот день, когда мы отпра­вились в Цфат, мама полагала, что уж сейчас, на­ко­нец-то, прервется моя связь с р. Исраэлем. И вот в середине пути увидела она р. Исраэля и его се­мью, которые тоже ехали в Цфат.

В Цфате началась новая война со стороны мое­го тестя и семьи, со стороны уважаемых людей го­рода и шойхетов. И я дошел до такой унижен­но­сти, что городские дети бросали в меня камнями и кожурой и выкрикивали вслед оскорбления. И я почти что сошел с ума. Тесть, увидев такое, оказы­вал давление на жену, да пребудет душа ее в раю, чтобы она развелась со мной. Но она сказала: «Это моя участь, и пусть так будет!». И я видел в этом большую милость Всевышнего, благо­словен Он. Мы вынуждены были искать мес­то, где смогли бы жить без помех. И вот рядом с домом р. Исраэля оказалась маленькая ком­ната. Р. Исраэль снял комнату для нас, и он был нам за отца и мать, и заботился обо всех наших нуждах. Он сам, быва­ло, кушал хлеб­ные крохи, но заботился, чтобы нам досталось из лучшего. И годы эти – время нашего уго­во­ра – были годами жизни настоящей, что не от мира сего. До той поры, когда начал р. Исра­эль говорить мне, что чувствует – близится время ухо­да его из этого мира. И он видит воочию, что в бу­дущем спустится в мир вели­кая тьма безверия, та­кая, что и не вообразить, и говорил о боли, с кото­рой скорбит сердце его, и о великом страдании, которое он ощу­щает. И я не мог смириться с этим: как же со­вершит Всевышний, благословен Он, такое в самый разгар нашей работы? Но я видел, что он прав и всякий раз, когда чувствовал он себя нехорошо, думал, что вот близок конец и он расстается с этим миром. И в течение тех пяти лет уговора прошло над нами так много испы­таний; был тогда голод и война, и я не удосто­ился на­учиться у него многому. Но само пре­бывание с ним было учебой огромной и уди­вительной. Я ви­дел веру и убежденность, и та­кие ценные качества, что памяти о них мне до­статочно на все дни моей жизни. И в этом на­ходит душа моя жизне­радост­ность для укреп­ления себя, и из этого я всегда узнаю все боль­ше и больше о Раби нашем, р. Нах­мане, благо­словенна его память.

Когда англичане вошли в Тверию, была тогда эпидемия холеры, упаси нас Б‑г, и все дети р. Ис­раэля умерли в эпидемии и остался у него лишь последний сын 12-ти лет. Р. Ис­ра­эль принял не­счастье стойко и с верой. В кон­це концов умер также и он, сказав, что заби­рает эпидемию с собой и мор остановится. Так оно и было. Остался я один, как куст в степи. Потом ездил я в Иерусалим – принять учение хасидизма от браславских ста­рейшин, кото­рые были там, и были они людьми замеча­тель­ными.
 
 (Продолжение следует)